Казачьи песни

По крутым берегам, вдоль Яика реки,
Видны здесь, видны там, казаки, казаки…
Все-то вольный народ, всюду сабли стучат,
Нет печали, заботь, всюду песни звучать.
Здесь и там тумаки, черный волос до плеч,
И шумят казаки и свободна их речь.
Вот кружок, — атамань в середине стоит.
— „Что нам сделает хан?» громко он говорить:
— Город брошен, слышь, им, ни хивинца в нем нет,
Со всем войском своим хан Араб-Магомет
На кочевке живет. Мы к Ургенчу пойдем;
Кто желает в поход?» Всколыхнулась кругом
Вся толпа… „На коней!» всюду слышится крик
И летит вдоль степей он неистов и дик.
Дремлет знойная степь… Вон, обоз казаков
Протянулся, как цепь, по вершинам холмов.
Славно сделан набег: взято шелк, серебро;
В девятьсот, слышь, телег все поклали добро,
Да красавиц, к тому ж, взято в плен девятьсот.
Всколыхнулась Аму, когда гаркнул „в поход!»
Хан-Араб, услыхав про набег казаков,
И помчался стремглав Хан-Араб на врагов.
Дремлет знойная степь, и обоз казаков
Протянулся, как цепь, по вершинам холмов.
Что за пыль там взвилась в стороне, далеко,
И столбом поднялась высоко, высоко?..
То, быть может, косяк лошадей, диких коз?
Зорко смотрит казак, — остановлен обоз…
Ближе, ближе… И вот гул пошел по толпам:
Вместо коз, лошадей, на вспененных конях
Мчалась туча людей с ярой злобой в очах…
И шайтаны не так были б страшны в тот миг…
Но не дрогнул казак… „Сабли вон!» рев и гик
Раздались. И в пыли, словно духи толпой,
В один миг из земли они ринулись в бой…
В миг свернули в кружок свой обоз казаки,
И защелкал курок, засверкали клинки…
Бьются день. Солнце жжет. Обложил враг кругом
И вздохнуть не дает под палящим лучом.
Жаждой мучим казак, кровь из трупов он пьет.
Стал кругом лютый враг — нет ни шагу вперед!
Бьются ночь. Кучи тел вознеслись здесь и там
И орел прилетел к посиневшим телам.
Удалился орел — и голодной толпой,
Когда месяц взошел, волки подняли вой!
Да, не даром далась эта битва врагам,
Но не даром пришлась и лихим казакам:
Не один лютый враг в этой битве погиб,
Ни единый казак не пришел на Яик —
Все погибли… Орел трупы с клектом терзал,
Да, как месяц взошел, волк голодный их рвал…
Даже в песне простой нет ни слова о том,
Как был страшен тот бой, как валился кругом
И ревел лютый враг, как гудел стон и гик,
И как бился казак и неистов, и дик *).

Из книжек для чтения в народных школах Уральского казачьего войска, 1866 года).

_______
*) Песня эта напоминает собою поход Яицких казаков в Хиву в 1605 году, под предводительством атамана Нечая. Несчастный поход Нечая окончился тем, что весь отряд его, состоящий из тысячи вооруженных казаков, пал под ударами оружия хивинцев.

© Н.Г. Мякушин. «Сборник Уральских казачьих песен» Спб., 1890 г.

Не ясные соколики слеталися,
Не хивинские визирушки съезжалися:
Соходилися, соезжалися добры молодцы
Казаки, братцы, прияицкие.
Заедино они думу крепку думали:
— „Да кому из нас, ребята, атаманом быть?
Атаманом быть, ребята, есаулом слыть?
Уж мы выберем, ребята, атаманушку,
Атаманушку мы выберем „походного»,
Есаулушку мы выберем „залетного».
Атаман-то говорит, братцы, как в трубу трубит,
Есаул-то говорит, братцы, как в свирель свистать:
— „Еще долго ль нам, ребята, на Дарье стоять?
На Дарье стоять, ребята, караул держать?
Не пора ли нам, ребята, во поход идти?
Мы Дарью-реку пройдем рано с вечера,
A Куван-реву пройдем во глуху полночь,
А в Хиву придем, ребята, на белой заре.
Мы хивинскому визирю не поклонимся,
Со его младыми женами познакомимся.
Зимовать в Хиве ребята, не останемся,
А покоримся, поклонимся Царю Белому,
Царю Белому, ребята, благоверному!..»

(Из очерка быта Уральских казаков, изд. 1858 г., ч. II, стр. 70 — 71, соч. И. И. Железнова).

_____________
1) Содержание этой песни показывает, что совещание у казаков происходило в киргизской степи, на берегах Сыр-Дарьи, и относится к несчастному походу атамана Шамая в Хиву, приблизительно в первой четверти XVI века. Несчастный поход Шамая окончился тем, что сам он попал в плен к калмыкам, а спутники его или пали жертвой голода, или были пленены хивинцами. Этим-то событием и была вызвана настоящая песня.

© Н.Г. Мякушин. «Сборник Уральских казачьих песен» Спб., 1890 г.

Выметывал наш Яикушка
На синем море Камынь-остров.
На острове Камыне казаки живут,
Казаки живут, люди вольные.
Разбивали они на синем море
Бусы-корабли, все легкие лодочки,
Разбили одну лодочку с золотой казной,
Снимали с золотой казной красну девицу,
Красну девицу, раскрасавицу, дочь купецкую,
И начали делить золоту казну пуховой шляпой.
На кон клали раскрасавицу, красну девицу
И начали между себя трясти жеребий:
Доставалась атаманушке красна девица,
Возговорил тут атаманушка таковы слова:
— „На бою-то я, атаманушка, самый первый был,
На паю, на дуване я последний стал,
Что досталась мне, атаманушке, красна девица! »
Возговорит красна девица таковы слова:
„Уж ты, гой еси, казачий атаманушка!
У меня на правой руке есть золото кольцо,
Золото кольцо, оно во пятьсот рублей,
Поднизочка есть на мне во всю тысячу,
Самой-то мне, красной девице, цены-то нет,
Я сотку тебе, атаманушка, шелковой ковер».

(Русский Вестник, 1858 г., ч. ІV, стр. 686 — 587).

© Н.Г. Мякушин. «Сборник Уральских казачьих песен» Спб., 1890 г.

Ты Яик, Яик, быстра реченька!
Издалека течешь ты мутнехонька,
Позади себя оставляешь ты:
В одну сторону круты яры,
В другу сторону — желты пески.
Круты яры — обрывчаты,
Желты пески — рассыпчаты.
Ах, бывало, мы, казаки-братцы,
По твоим волнам лихо плавали –
На легких стругах за добычею,
За персидскою, за хивинскою.
Ты, Яикушка, золотое дно;
На твоем на дне, у крута яра,
У крута яра, у дуванного,
У дуванного, у Маринкина *),
Лежит лодочка позатоплена
С золотой казной, со Маринкиной,
В Москве каменной ей награбленной!
Ты теки, теки, наш Яикушка,
Ты корми, корми нас удалыих,
Добрых молодцев, слугов верныих
Царя-батюшки благоверного.

________
*) Маринкин яр находится на правом берегу Урала, между Кулагинскин и Гребенщиковским поселками, он иначе называется „Красный-Маринкин Яр». Местность эта, от большой проезжей дороги, выдается высоким мысом в луга, прилегающие к Уралу с правой его стороны и была окопана рвом, следы которого видны были в 1852 году, когда, по распоряжению покойного П. Б. Хорошхина, заведывавшего тогда, в качестве начальника, нижней дистанцией, на месте этом были произведены раскопки. Вырыли кирпичи, осколки глиняной посуды, уголья и проч. остатки жилья. Урал от этого места теперь отошел далеко, самая крепость была не на острове, а около, причем остров был соединен с крепостью мостом, на котором и хранились сокровища этих удальцов-разбойников. Вариант этот относится ко времени сиденья Заруцкого и Марины Мнишек на р. Яике, между Гребенщиковским и Кулагинским поселками, откуда потом, вместе с Мариной и ее сыном, Заруцкий был выдан русскому правительству (в июне месяце 1614 года).

© Н.Г. Мякушин. «Сборник Уральских казачьих песен» Спб., 1890 г.