Казачьи песни

Нету, нету у молодца,
Нету ни товарища;
Товарищ у молодца —
Его добрый конь,
Слуга его верный —
Крепкий, тугой лук,
Посланник у молодца —
Калена стрела.
Куда стрелочку не пошлет —
И сам за ней идет.
Послал ее добрый молодец
Во чисто поле;
Во чистом во полюшке
Огонек горит.
Огонек, братцы, горит
Мал-малехонек,
А у этого огня
Лежит добрый молодец:
Не убитый лежит он —
Крепко раненый;
В головах у молодца
Стоить чуден крест,
Во руках у молодца —
Шашка острая,
А в ногах у молодца —
Его добрый конь.
Конь копытом землю бьет
Хозяина пробуждает:
— „Встань-ка, встань хозяин мой,
Хозяин родной!
Ты садись-ка на меня — поедем домой,
Поедем домой, к жене молодой.

(Сообщил казак Иван Максимович Соболев).

© Н.Г. Мякушин. «Сборник Уральских казачьих песен» Спб., 1890 г.

Уж вы, горы мои, горы высокие,
Ничего вы, горы, не породили!
Породили только бел-горюч камень.
Из под камушка бежит быстра реченька,
Как по речке плыла сера утица,
Плывши, она вдруг воскрякнула:
— „Уж ты плавай, плавай, селезень, не заплавайся,
На меня, серу утицу, не заглядывайся».
Как по правое крыло растет част-ракитов куст,
На кусту-то сидит млад-сизой орел,
Во когтях-то он держал черна ворона,
Он щипать-то его не щипал, крепко спрашивал:
— „Где ты, ворон, был? отвечай-ка мне».
— „Я летал, ворон, по дикой степи,
По дикой-то степи, по бухарской,
И я видел там чудо дивное:
Под кустом-то лежит тело белое,
Тело белое, все казацкое;
Никто к телу тому не подступится,
Прилетали только три ласточки,
Как три ласточки, три касаточки.
Как и первая ласточка — его родна матушка,
А вторая ласточка — родная его сестрынька,
Как и третья-то ластынька — молода его жена.
Первая ластынька плачет, как река быстра течет,
Вторая ластынька плачет, словно с гор ручьи текут,
Третья ластынька плачет, словно утрення роса:
Как и солнышко взойдет — роса высохнет».

(Сообщись из Дарьинского поселка А. Б. Митрясов).

© Н.Г. Мякушин. «Сборник Уральских казачьих песен» Спб., 1890 г.

Как за речкою, за Кубанкою,
Там казак гулял, добрый молодец;
Своего коня спасал,
Ковыль-травку рвал,
На огонь ее клал —
Клал, раскладывал;
Свои раны перевязывал.
— „Уж вы, раны, мои раны,
Вы тяжелые,
На поджив раны пошли;
Одна ранушка тяжелая,
На поджив рана нейдет,
Тяжелым-тяжела,
Ко сердечку подошла!»
Возговорил тут добрый молодец
Коню своему, коню быстрому:
— „Уж ты, конь ли мой, конь,
Конь, товарищ мой!
Я с тобою здесь один распрощаюся:
Побегай-ка, мой конь,
В землю русскую,
Не давайся ты, конь, неприятелю,
Только дайся ты, конь,
Брату родному;
Ты скажи-ка, скажи отцу с матерью,
Поклонись, поклонись до сырой земли;
Молодой же жене челобитьице.
И скажи-ка ей волю полную:
Хочет, замуж идет,
Хочет, во вдовах живет » *).

(Сообщил урядник Луип Бирюков).

______________
*) Подобная песня, с некоторым изменением, существует как у Донских казаков (см. „Сборник Донских казачьих песен», изд. Пивоварова 1885 г., стр. 133), так и у Кубанских (см. „Сборник боевых песен» К. Вульфа, изд. 1870 года, стр. 75), но она издавна поется и у нас на Урале, вероятно потому, что полки Яицкого войска в XVII столетии беспрерывно служили посменно в низовом корпусе (по реке Кубани) вплоть до Турецкой (Румянцевской) войны, вследствие чего нет сомнения в тон, что и песня эта сложена казаками там.

© Н.Г. Мякушин. «Сборник Уральских казачьих песен» Спб., 1890 г.

Как не сон-то клонит
Мою буйную головушку,
Не сон, не дремота валит:
То валит-то мою головушку
Печаль, да кручинушка;
Как с того-то коня, коня иноходого
И с того-то седла,
Седла, добра молодца, черкасского,
И со тех-то струмен, струмен булатныих.
Резвый конь-то его, добра молодца,
Был заносливый,
А уздечка коня, добра молодца,
Узда била тесьмянная,
Удила-то у ней были серебряны;
Вдруг уздечка-то его тесьмянная разрывалася,
Серебряное-то его колечко распаялося, —
И занес-то его сивый, резвый конь
Ко батюшке Черну-морю.
А по Черну-морю растет камыш-травынька,
Все камыш-трава растет,
И листочки у ней пообрезаны…
……………………..

(Сообщил, без окончания, С. А. Шуткин).

© Н.Г. Мякушин. «Сборник Уральских казачьих песен» Спб., 1890 г.

По степям-то, степям все раздольныим 1)
Пролегала тут путь-дороженька не широкая,
Далеким-то она пошла, конца-краю нет.
Никто по этой дороженьке не прохаживал,
Никто след-пути не прокладывал.
Только шел-прошел один сивый, резвый конь,
На боку-то он пронес седелице казацкое,
Полуженые его стременьица по копытам бьют,
Ременные поводьица коню ноги путают;
За конем-то шел разудаленький, добрый молодец,
Добрый молодец, удалой казак.
Он не пьян-то шел, но шатаился,
За ковыль-травку запинаился 2),
Горючьми слезми, разудаленький, заливаился.
Он вскричал, взгаркнул своим голосом:
— „Ты постой, не беги, сивый-резвый конь,
Уж мне моченьки нет за тобой идти:
Одолели меня, добра молодца, кровавы раны,
Разломило мои могучи плечи нести знамя царское»…
……………………..

(Сообщил, без окончания, казак Григорий Семионычев.

________
*) Некоторые казаки поют эту песню и так: „По лесам-то, лесам, все по лесикам по дремучиим».
2) Слова эти заменяются следующими: „ За, кусты, прутья запинаился».

© Н.Г. Мякушин. «Сборник Уральских казачьих песен» Спб., 1890 г.