Шатался, мотался Ермак, сын Тимофеевич.
Он шатался, мотался по чисту полю,
По чисту полю, Ермак, да по синю морю,
Разбивал же, Ермак, все бусы-корабли:
Татарские, армянские, басурманские,
А и больше того — корабли осударевы!
Осударевы кораблики без приметушек,
Да без царского они без ербычка.
Возговорил Ермак, сын Тимофеевич:
— „Ой вы, гой еси, мои братья-товарищи.
Вы морские, удалые разбойнички!
Еще где мы зиму зимовать будем?
Нам на Волге жить, братцы, все ворами слыть,
На Яик идти — переход велик.
Идти ль нам, не идти — на Иртыш реку:
Мы с Иртыш-реки возьмем Тобол-город,
Тобол-город возьмем белой грудию,
Белой грудию возьмем, без свинца, без пороха,
Без свинца, без пороха, с камчатной одной плеткою,
И поедем мы к Царю с повинною,
Поведем ему свои буйны головы,
Во правой руке повезем топор-плаху».
Ермак Тимофеевич ловил себе добра-коня,
Добра коня, что ни лучшего,
Добра коня, богатырского.
Надеваил на него узду тесьмянную,
Накладывал потнички белы-бумажные,
Накидывал седелице черкасское,
Подтягивал двенадцать подпруг шелковых,
Не для красы — для крепости.
Садился-де Ермак на добра-коня,
На добра-коня, Ермак, на иноходого.
Передом едет Ермак, сын Тимофеевич,
Уж он едет, едет потихохоньку,
Уж он едет, едет посмирнехоньку:
Подъезжает он к широку дворцу,
К широку дворцу, да ко Царскому;
Ко крылечку подъехал ко крашенному.
Как слез Ермак со добра-коня
И пошел Ермак в царские палатушки.
Уж идет-де он без докладушек,
Идет Ермак потихохоньку, посмирнехоньку.
Как вошел Ермак во палатушки,
Во светлые царски залушки,
Возговорил Ермак, сын Тимофеевич:
— „Здорово ты, наш батюшка, православный Царь,
Православный Царь ты, Иван Васильевич
Со своими князьями и боярами!
Узнаешь ли Ермака ты,, сына Тимофеевича?
Я приехал к тебе со повинною,
Привез тебе свою буйну голову,
Во правой руке — топор-плаху.
Я шатался, я мотался по чисту-полю,
По чисту-полю, по синю-морю,
Разбивал я, Ермак, бусы-корабли:
И татарские, и армянские, и басурманские,
А и больше твои, осударевы.
Осударевы кораблики без приметушек,
Да без царскиих они без ербычковъ».
Возговорил наш батюшка, православный Царь:
— „Уж вы, гой еси, мои князья-бояры,
И вы, думчие мои сенаторушки.
Еще что нам с Ермаком будет делати?
Иль казнить его, или вешати,
Иль во всех винах его простити?
Иль велеть ему Казань, Астрахань взять?..»
Возговорит-де один боярин-то,
И старший думчий-сенаторушка :
— „Ой ты, гой еси, батюшка, православный Царь!
Еще мало нам Ермака казнить-вешати?»
Тут возговорит Ермак, сын Тимофеевич:
— „Ой ты, гой еси, ты врешь, собака!
Без суда, без допроса хочешь Ермака вешати!»
Богатырская сила в нем разгоралася,
Богатырская кровь в нем подымалася,
Вынимал он из колчана саблю вострую,
Он срубил, смахнул боярину буйну-голову:
Буйная его головушка от плеч отвалилася,
Да по царскиим залушкам покатилася.
А и царская картина перменилася,
А и думские сенаторы испугалися
И по царским залам разбежалися.
Возговорил наш батюшка, православный Царь:
— „Ермак во беде сидит, бедой кутит,
Еще что нам над Ермаком делати?»
Ни один князь ответу не дал:
Во всех винах прощал его
И только Казань, да Астрахань взять велел…
(Библиотека для чтения, 1861 года, № 3).
© Н.Г. Мякушин. «Сборник Уральских казачьих песен» Спб., 1890 г.
------ЭКСПРЕСС-ОПРОС------
(Кажется, Вы еще не оценивали)
Loading ...«Какой народ поет так много, как русский! Какой народ так легко, не учась этому, вторит! Больше того: второй голос в русском народном пении составляет самостоятельную мелодию.
А многоголосное пение! Ведь даже итальянский народ, прославленной музыкальности, поет в унисон!»
В. С. Серова (пианистка)
Похожее
Написать отзыв